Отталкиваясь от недавно завершившихся важнейших событий в мире современного искусства, ярмарок Art Frieze в Лондоне и парижской Art Basel, Ксения Апель размышляет, что стоит за рассуждениями о смене лидера арт-рынка.
Art Frieze выросла из журнала, который издается с 1991 года. Первая одноименная ярмарка прошла в 2003‑м. Art Basel старше: она ведет отсчет с 1970 года. Но в Париже это всего лишь третья экспозиция. За последний год количество участников ярмарки Art Basel выросло почти на четверть, со 154 до 195 галерей. Помимо собственно ярмарки, в программу парижской Art Basel входят мероприятия на девяти различных площадках. В их числе большой перформанс «Сказки и рассказчики» с участием 115 человек, задуманный польско-британской художницей Гошкой Мацугой на основе видео бренда Miu Miu. Показательно, что ранее Мацуга была представлена в Лондоне.
Успех предыдущих Art Basel был таким впечатляющим, что популярной темой в медиа стали предположения о скорой смерти Art Frieze и шире – утрате Лондоном титула культурной столицы. Катализатором таких рассуждений были сообщения владельца Art Frieze, голливудской компании Endeavor Group Holdings, сначала о планах продать ярмарку, а вслед за этим – о существенном росте убытков. В третьем квартале 2024 года они подскочили до 420 млн долларов по сравнению со 116 млн за тот же период 2023‑го. При этом выручка Endeavor Group Holdings, сказано в том же отчете, увеличилась с 1,3 до 2 млрд долларов.
Другое исследование показало, что за первую половину года аукционные продажи в Лондоне сократились почти на треть при их возрастании на 12% в Париже. Но следует сделать поправку на то, что аукционы и ярмарки – мероприятия разного типа.
Что до интереса публики к ярмаркам в Лондоне и Париже, то мнения галеристов на этот счет расходятся. Одни вполне аргументированно говорят об интересе американских коллекционеров к Парижу. Другие не менее убедительно напоминают, что Лондон остается глобальной торговой площадкой, занимает третье место в мире по объему арт-рынка, а на долю Великобритании приходится 18% всех мировых продаж произведений искусства.
Как бы там ни было, по мере успешного самоутверждения Art Basel в Париже другие институции, включая знаменитые музеи, стали подстраивать свои выставки под график ярмарки и ждать с открытием до середины октября (например выставка работ Гюстава Кайботта в Орсе). Логика понятна: Art Basel предполагает много туристов, а они пойдут смотреть все, что предложит им неиссякаемый Париж.
В октябре 2024 года Walpole, торговая ассоциация Великобритании, патронирующая люксовый сегмент, выпустила примечательный отчет. Из него следует, что производителей одежды и товаров класса люкс, вклад которых в экономику Великобритании превышает 100 млрд долларов, ожидают проблемы из-за того, что государство сокращает финансирование культурных институций.
Казалось бы, какая связь между музейными экспонатами и фешен-индустрией? Но вспомним, что в последнюю пару десятилетий стало хорошим тоном нащупывать связующие их нити. Точкой отсчета можно считать грандиозную выставку «Шанель. По законам искусства», которая прошла в 2007 году в Москве, в ГМИИ им. А. С. Пушкина. Любопытно, что лондонский Музей Виктории и Альберта принял выставку Коко Шанель лишь в 2023‑м. Более свежий пример – показ Gucci в лондонской галерее Тейт в мае 2024 года.
Это очевидный симбиоз: состоятельные люди реагируют на музеи, те, в свою очередь, получают новую аудиторию. Последовательность «искусство – деньги – искусство» органично вписывается в ленту Мебиуса, суть которой в бесконечном развитии. Если же государство сокращает расходы на культуру, то у художников и арт-пространств начинаются проблемы, которые провоцируют их миграцию. Теряется драйв от присутствия творческого духа, и в покинутом музами городе люксовые бренды уже не интересны. Неслучайно гендиректор Walpole Хелен Броклбэнк так и говорит: «Сформировавшие лондонский люксовый рынок факторы тесно связаны с его ролью генератора культуры».
Ключевое слагаемое успеха – качество. Качественные ярмарки по обеим сторонам Ла-Манша существуют в разном контексте, внутри разных атмосферных эффектов. На одном берегу – файф-о-клок, сине-белый фаянс, напоминающий о викторианских хороших манерах, и незримый аромат денег. На другом – хруст корочки багета и воздух Монмартра и Монпарнаса, которым дышали учителя нынешних звезд.
В хронологическом смысле Art Frieze и Art Basel от закрытия до открытия разделяют три дня, в географическом – всего два часа пути под Ла-Маншем на поезде Eurostar. Более 30 галерей присутствуют на обеих ярмарках.
Обратим внимание, что теперь парижский Art Basel проходит в Гран-Пале, знаковом пространстве, созданном к знаменитой Всемирной выставке в 1900 году. Тогда Париж уже несколько десятилетий был центром художественной жизни всей Европы. Именно здесь были найдены ключи к искусству XX века: импрессионизм, постимпрессионизм, фовизм. Сюда «понаехали» все, кто дышал искусством: Ван Гог, Пикассо, Модильяни, Шагал, Хаим Сутин, Кес ван Донген и легион других. И как раз в Париже триумф ждал Сергея Дягилева и его «Русские сезоны». Вспомним, что первая жена Пикассо Ольга Хохлова была балериной дягилевской труппы. Но, чтобы сделать Париж культурной Меккой, французские короли планово прикладывали усилия и заманивали мастеров. Существовал вектор «догнать и перегнать Италию» в области искусства.
Начиная с позднего Средневековья – Ренессанса в Париже приветствовали мастеров любой национальности – с условием, что у них будут ученики-французы. Лучшие художники получали мастерские в Лувре и освобождались от многих налогов. С XVII века во Франции складывается система художественного образования. В 1648 году открывается академия художеств (в России она появилась только в 1757‑м). А знаменитый министр финансов Людовика XIV Кольбер способствует объединению разрозненных мелких мастерских в мощную мануфактуру гобеленов, получающую «госзаказы» на предметное наполнение Версаля и других резиденций.
В XVIII веке Франция задает моду во всем и европейская аристократия общается на французском. Выбиться в люди, сделать карьеру можно было благодаря художественным талантам. Конечно, Великая французская революция, потопившая Париж в крови (однажды Сена буквально стала красной), привела к мощному оттоку артистических сил. Так многие французы оказались в России. В их числе блестящая портретистка королевской семьи Мари-Элизабет Виже-Лебрен и предок династии Бенуа. Но однажды реки крови испарились, а перестройка Парижа бароном Османом в 1860‑е, придавшая городу шарм и шик, позволила Парижу отвоевать магнетизм.
Те, кто учится искусствам, конечно, по-прежнему путешествуют по Италии, чтобы увидеть античность, ренессанс и барокко. Но чтобы оказаться в актуальном художественном процессе, необходимо быть в Париже. Вспомним, что действие «Богемы» Верди также разворачивается в Париже. А вскоре уже русская революция наводнит его прекрасными мастерами: Коровин, Билибин, Бенуа, Серебрякова, Гончарова, Ларионов, Григорьев, Кандинский, Пуни, Чехонин и многие другие.
Совсем другая история с искусством в Лондоне. Собственная художественная школа сложилась в Англии только в XVIII веке. До этого вполне хватало приезжавших художников. При английском дворе служили лучшие портретисты, например Гольбейн и Ван Дейк, получавший годовой пансион в 200 фунтов. А английские путешественники снискали славу самых неутомимых. Появилось даже такое выражение: «Столь жарко, что по улицам ходят только собаки и англичане». Они скупали картины Каналетто как открытки. При этом английские заказчики хотели видеть в своих интерьерах не только виды Венеции, но и родные берега. Англичане хорошо платили, и Каналетто провел в Лондоне 9 лет.
А вот амбиций воспитать свою артистическую среду у англичан долго не было, как не было и версальской культуры, подразумевающей украшение дворцов, и заказов со стороны церкви. Зато знаменитые аукционные дома Sotheby’s, Christie’s, Bonhams и Phillips появились в Лондоне как раз в XVIII веке. Их возникновение и рост простимулировала Великая французская революция: британцы активно приобретали утварь французской аристократии. Так, Bonhams «раскрутился» на торгах собрания Марии-Антуанетты (Виже-Лебрен писала ее и детей). Для понимания контекста: самый известный французский аукционный дом Drouot появился только в середине XIX века, и он не входит в топ‑5. Любопытно в этой связи то, что в преддверии Art Basel Sotheby’s открыл новую штаб-квартиру в Париже на улице Faubourg Saint Honoré и выставил «Кувшинки» Клода Моне.
По итогам Art Basel – 2024 самой дорогой проданной работой стал «Паук» 1995 года Луизы Буржуа из цюрихской галереи Hauser & Wirth. Он ушел за 20 млн долларов. В топе продаж – «Тайное» (Insile) нью-йоркской художницы Джули Мерету. Выполненная чернилами и акрилом на льне работа была продана за 9,5 млн долларов.
Большой резонанс на ярмарке вызвали вдохновленные искусством доколумбовой Америки золотые гобелены Ольги де Амараль из галереи Lisson. С текстилем работает и очень интересная художница Мари-Клер Мессума, живущая между Парижем и Абиджаном в Кот-д’Ивуаре. В свои композиции она включает конский волос и камни.
