Марина Надеева – о наследниках художников, которые становятся центральными фигурами арт-рынка, и должном внимании к следам из прошлого.
Марина Надеева, сооснователь арттех-компании ArtCollecting, культуролог, эксперт по культурным ценностям
Цифровая трансформация арт-рынка, которая привела к развитию онлайн-аукционов, виртуальных галерей и блокчейн-платформ для токенизации активов, выходит на новый уровень. Ключевым трендом становится оцифровка главной ценности – провенанса, то есть истории владения произведением. В этом процессе основную роль играют наследники художников. Работа с ними, а не только с самими произведениями, превращается в новый стратегический фронт для арт-бизнеса. Это позволяет смягчить старейший и наиболее разрушительный риск индустрии – купли-продажи подделки.
Традиционная технико-технологическая экспертиза зачастую бессильна в борьбе с фальсификаторами: технологии, позволяющие искусственно состарить поверхность и воспроизвести кракелюр, догоняют возможности детекции. Исторические пигменты, на которые ссылаются лаборатории, доступны в онлайн-магазинах. Поэтому только комплексный подход, основанный на глубоком анализе архивных данных, может обеспечить надежную аутентификацию.
Особенно уязвимым оказывается наследие художников XX века. Произведения графики, коллажи, ассамбляжи и скульптура из дерева или гипса поддаются подделке с пугающей легкостью. На российском рынке в зоне высочайшего риска находятся работы Владимира Немухина, Михаила Рогинского, Юрия Злотникова и нонконформистов более позднего периода. Даже наследие таких сложных для имитации авторов, как Анатолий Зверев или Илья Кабаков (при жизни его супруги Эмилии Кабаковой), систематически фальсифицируется.
В этой ситуации доказательством подлинности становится след из прошлого – фотография из мастерской, кадр кинохроники, запись в дневнике. И главными хранителями этого золотого фонда информации являются наследники. Мне удалось по кадрам из видео определить подлинность ряда произведений Владимира Немухина, опровергнуть – Валентина Серова. Неопубликованные фотографии Эмиля Отто Хоппе, запечатлевшего балерину Тамару Карсавину в Монако, позволили подтвердить подлинность эскиза авторства Наталии Гончаровой, но были и другие источники.
В последние два года я наблюдаю стремительный рост интереса к наследию Алексея Смирнова Фон Рауха. О его романе «Доска Дионисия» написали многие авторитетные издания. Популярность книги стимулировала спрос на живопись. Коллекционеры опасаются подделок. В этом случае есть возможность обратиться к семье художника, ранее предоставившей нам произведения для размещения на платформе и в метавселенной.
Круг наследников широк: это не только родственники, но и галереи, с которыми художники работали при жизни, музеи, обладающие эталонными коллекциями. Мировая практика, как в случаях Фондов Куно Амье и Сальвадора Дали, давно доказала эффективность централизованной работы с архивами. Они не только выпускают авторитетные каталоги-резоне, но и ведут активную юридическую борьбу с подделками, становясь арбитром в вопросах аутентификации. Во время экспертизы произведения Куно Амье я обращалась к архивам фонда, основанного его наследниками. В России эта система только формируется.
Для меня показательным стал кейс с экспертизой произведений Элия Белютина из собрания Нины Молевой, где эталонными образцами выступили музейные экспонаты, что, по сути, делает государственные институции, унаследовавшие произведения, хранителями материалов, которые подтверждают подлинность. Но правовые ограничения не позволяют музеям заниматься коммерческой экспертизой. Сейчас на российском рынке нет произведений Белютина в открытой продаже. При этом коллекционеры, которые хранят его работы в своих собраниях, обратились ко мне за дополнительным чекапом после выхода новостей об экспертизе.
Восполнить пробел в работе с наследниками могут технологические компании, для которых цифровизация архивов заложена в стратегию бизнеса. Ключевым элементом этой экосистемы становится блокчейн. Законные правообладатели – наследники – получают инструмент для легитимного внесения произведения в децентрализованный реестр, его дальнейшего отслеживания и даже получения роялти от коммерческого использования изображений. Оцифрованный семейный архив, будь то приватная фотография или личная переписка, превращается в неопровержимое доказательство. И оно навсегда фиксируется в цепи блокчейна. Это радикально меняет финансовую модель: стоимость работы с подтвержденным цифровым провенансом, привязанным к авторитету наследников, превышает цену объекта лишь с формальным экспертным заключением, которое может вызывать сомнения.
Тренд на цифровизацию арт-бизнеса завершает свой полный цикл, переходит от диджитализации каналов продаж к диджитализации доверия. Наследники, ранее остававшиеся на периферии рынка, становятся его центральными фигурами, гарантами и бенефициарами. Их частные архивы трансформируются в капитал, а технологические компании формируют инфраструктуру для следующего этапа развития всего арт-рынка.
