Как вы пришли в строительный бизнес и помог ли вам этот опыт в виноделии?

После окончания Одесского инженерно-­строительного института меня призвали в военно-­строительные вой­ска Советской армии. В 1978 году я по распределению попал в уральский город Верхняя Салда, где стал главным инженером крупного военно-­строительного соединения. Армия дала мне организованность, дисциплину и опыт управления большими коллективами. В свое время при участии группы компаний «Выбор» был сформирован нынешний рынок элементов благоустройства, мы были одними из первых в своей отрасли, за нами хотели повторять. Такую же лидерскую позицию сейчас занимает и Имение «Сикоры». Чем бы мы с командой ни занимались, стараемся поднимать планку максимально высоко.

Кто помогал вам на старте?

Я пришел в виноделие новичком. Не знал, что есть элитные саженцы и обычные, урожайные и не очень. Не знал, что вкус вина зависит от того, на каком склоне высажен виноград. Не знал, что такое терруар.

К счастью, жизнь так складывается, что мне везет на людей, они мне доверяют и делятся знаниями. С нами начали работать друзья семьи, Александр и Ирина Третьяковы, которые раньше сотрудничали с Франком Дюсенером в хозяйстве Château le Grand Vostock (Франк Дюсенер был одним из первых иностранцев, приехавших в Россию, чтобы производить здесь вино; сейчас – главный винодел Château de Talu. – Прим. ред.). Они очень много знали и умели, консультировали всю команду. Потом к нам присоединилась Гаэль Брюллон, жена Франка Дюсенера, и сделала для нас первое вино. Конечно, я бы потерял кучу времени и денег, если бы во всем этом начал разбираться сам. Много лет с нами работает австралийский консультант, с которым мы «настроили» наши виноградники для производства премиальных вин.

Флагманское вино Имения «Сикоры» – рислинг. Почему вы выбрали этот сорт?

Так случайно вышло. В 2010 году я купил землю, где уже было посажено 3 гектара «рислинга». Впервые мы сделали тестовое вино из «рислинга» в 2012 году, а выпустили рислинг в продажу в 2015 году. Оно сразу продемонстрировало хороший потенциал. В 2020 году команда винного критика Роберта Паркера, основателя авторитетного издания The Wine Advocate, присудила выдержанному рислингу «Семейный резерв» 2016 года 90 баллов из 100. А совсем недавно мы дегустировали «Семейный резерв» 2012 года – вино было в отличной форме.

Но это не значит, что мы занимаемся только рислингом. С недавних пор, например, начали делать ассамбляжные красные вина. Дебютным было вино «Герцъ» из «красностопа», «мерло», «каберне франа» и «каберне совиньона». Те же сорта – бордосское трио и наш «красностоп» – стали основой премиального вина «Семейное наследие» с выдержкой около 2 лет в дубе и 6 месяцев в стали. Мощное, насыщенное, богатое – оно готово к употреблению сейчас, хотя я бы рекомендовал все-таки открыть его лет через 5.

Дела семейные

Важно ли для вас, чтобы семья участвовала в винном бизнесе?

Для меня виноделие – мостик от предков, недаром мы и коллекционное вино назвали «Семейное наследие». Мне с детства внушали, что я должен соответствовать своим предкам, быть порядочным и честным человеком, не обижать людей, и воспитывали только своим примером. Бабушка – она была очень религиозной – все время говорила, что нужно знать и помнить семь поколений до меня, потому что они за меня молятся. Мне удалось собрать информацию о предках с 1745 года.

Моя фамилия Сикорский, а Сикора – это место на берегу Балтийского моря, в Кашубии, этнической территории на северо-­западе Польши. Несмотря на польские корни, мои предки были православными священниками. Так сложилась семейная история, что позже мои родственники оказались на юге Херсонской области, на границе с Крымом. Прадед Николай Павлович купил там землю. Он охотился, разводил лошадей. И вот однажды на охоте со швейцарцами узнал, что левый берег Днепра – хорошая земля для виноделия. Потом уже мой дед купил там 30 гектаров земли и посадил на участке «рислинг» и «каберне совиньон». В 1929 году семью раскулачили, деда я никогда не видел.

Получается, что «рислинг» и виноделие были у вас буквально на роду написаны. Верите в такие знаки?

Может, промысел какой-то и есть. Я просто искал землю под дом и так оказался в Семигорье. Не окажись я здесь, может, и не было бы никакой винодельни. Но я считаю так: кем и где ты родился – это только старт. А вот кем станешь – другое дело.

Какая роль у ваших дочерей в семейном деле?

Старшая Юлия занималась дизайном новой винодельни, построенной в сотрудничестве с французскими архитекторами, и оформлением нашего фирменного магазина. Младшая Елена разрабатывала дизайн этикетки для вин и взяла на себя наш фирменный стиль в целом. По мере сил и возможностей они делают все что нужно. С их участием мы запатентовали собственные ящики для вина. Удобные, с крепкими ручками. На винодельне сегодня работают больше 50 сотрудников, я занимаюсь оперативным управлением всеми процессами, а семья мне в этом помогает.

Считать в бутылках

На ваш взгляд, в чем главные ошибки тех, кто только начинает инвестировать в виноделие?

Мы дружим со многими молодыми винодельнями, у некоторых из них от 50 до 150 гектаров земли. По рекомендации консультантов они высаживают на участках 14 и более сортов винограда, а потом не знают, как все это продавать. Высаживать все, что только можно, и гнаться за урожайностью – ошибка. Продать дорого широкий ассортимент нельзя. Только огромные заводы могут заработать на таком разнообразии, выпуская вина по доступной цене в гигантских масштабах. На мой взгляд, необходимо сначала изучать терруар и потом подбирать такие сорта, которые лучше всего раскроют себя именно в нем. Так исторически поступали во Франции или в Германии, где винодельческие традиции глубоки. С этой точки зрения мне нравится винодельня SORT, которая работает только с четырьмя сортами: «шираз», «совиньон блан», «шардоне» и «каберне совиньон».

Любой бизнес – это риск. Как застраховать себя от неудачи в виноделии?

Никто не гарантирует вам 100-процентный успех ни в одном деле. Я считаю, что рисковать надо всегда, но все же делать это с умом, сначала все нужно просчитать. Без дополнительной финансовой поддержки заниматься виноделием тяжело, земля стоит баснословных денег. Например, в районе Семигорья, нашей винодельческой зоны между Анапой и Новороссийском, гектар обойдется вам в сумму от 4 млн до 6 млн руб­лей. Важно найти профессиональных консультантов, понять желаемый объем продукции, заложить хороший погреб.

Сколько нужно времени, чтобы инвестиции начали окупаться?

Выход на окупаемость своей новой винодельни мы планируем в срок от 15 до 30 лет, хотя во всем мире считается, что на самом деле винодельня окупается только при продаже. Первое вино можно получить только через 4 года, но и оно будет «нервное» – пройдет немало времени, прежде чем результат станет лучше. Текущую прибыль обычно тратят на оборудование и специалистов. Виноградники со временем тоже надо обновлять. Я отношусь к виноделию как к бизнесу, а не хобби, и все перевожу на бутылки: сколько я должен бутылок отдать за электроэнергию, за воду, за бочки. Скажем, для покупки трактора стоимостью 5 млн нужно произвести 2 тыс. бутылок.

Сейчас много говорят о поддержке виноделия со стороны государства. Чувствуете ли вы ее?

Она есть, но сокращается. В ноябре 2017 года нам удалось получить льготный кредит на строительство новой винодельни. Процентную ставку компенсировал Минсельхоз России. Однако с начала этого года ее подняли в два раза на фоне сокращения финансирования программы, и теперь мы выплачиваем часть. Для нас это не смертельно, но чувствительно.

Краевые программы поддержки тоже сократились. Например, больше не субсидируют импортные саженцы, а своих в России мало. Раньше были субсидии и на приобретение оборудования, сельхозтехники. Мы не попали ни под оборудование, ни под сельхозтехнику, зато программой по саженцам успели воспользоваться. В нашем случае экономия была небольшая, потому что мы изначально покупали дорогие и делали хорошую шпалеру, но все-таки это помощь.

Сейчас в Краснодарском крае есть субсидии на туризм – и это отлично. Тем не менее недавно ввели экспортную пошлину 7%. Из-за нее мы вынуждены повышать стоимость вина, чтобы не остаться в минусе. Учитывая, что объем экспорта российского вина и так был невелик, вывозная пошлина не способствует развитию отрасли.

А как вы управляете семейным капиталом: доверяете его банкам, семейным офисам, личным консультантам?

Мы вкладываем много средств в развитие бизнеса, поэтому большого капитала в свободном доступе нет – деньги работают. Сейчас ведем переговоры с одним из крупных банков, занимаемся оформлением семейных бумаг. Честно говоря, я бы не назвал это управлением семейным капиталом – скорее банк нас консультирует и просвещает. Удобно, что сейчас такие услуги можно получить онлайн. Мне очень помогают дети, они участвуют в переговорах. Может быть, надо было раньше этим заниматься, думать о сохранности средств, но мы развивали бизнес.

Эффект подвала

Вы много делаете для сообщества виноделов в крае. Какие проекты сейчас активны?

В 2018 году создали самоуправляемую ассоциацию «Честно», и она до сих пор существует. Началось все с того, что по примеру немецкой ассоциации VDP мы хотели разработать собственную классификацию лучших виноградников и учредили для этого ассоциацию, а при ней – клуб виноделов Краснодарского края. Идейными вдохновителями выступили главный винодел «Галицкий и Галицкий» и основатель проекта «Усадьба Маркотх» Алексей Толстой и главный энолог Имения «Сикоры» Алена Целоусова. Сейчас активнее всех в этом деле участвует Алена. Мы проводим дегустации и организовываем мастер-­классы. В прошлом году дегустировали вина из «каберне совиньона», которым команда Роберта Паркера присвоила не менее 93 баллов.

Это довольно дорогие и редкие позиции, и не каждый молодой винодел может приобрести и попробовать их. В нашем винном клубе у него есть такая возможность, ведь очень важно дегустировать лучшие образцы. Если знать только свои вина и вина коллег, то восприятие со временем притупится. Во Франции для этого даже придумали определение – «эффект подвала». Раньше мы финансировали клуб сами, а потом участники предложили делать взносы. Недавно была лекция по химии тиолов высоко­ароматичных сортов, а также лекция на тему «Классификация VDP», которую мы организовали своими силами только для производителей рислингов.

На ваш взгляд, российское вино может конкурировать с западным?

В последние годы качество российских вин значительно выросло. Появилось много хорошо оснащенных виноделен, которые выпускают достойные образцы. Но тем не менее соотношение цена – качество всегда должно быть разумным. В среднем и массовом сегменте с западными хозяйствами мы уже конкурируем, а вот про премиальные и великие вина говорить рано.

Сегодня российским виноделам сложно получить объективную оценку своей работы, потому что с 2022 года международные эксперты не принимают наши образцы на рассмотрение. Да, винные критики есть и в России, мы ценим их мнение, но для развития все же необходимо понимать свое место и в мире. Это как в профессиональном спорте: мало побеждать на местном уровне, все хотят на Олимпиаду. Для нас винные критики Роберт Паркер, Джеймс Саклинг и Дженсис Робинсон – такая же высшая лига в оценке вина, как олимпийский комитет для спортсменов. Кроме того, представлять свое вино за границей с высокими баллами от Паркера или Саклинга намного проще.

Как вы относитесь к новой квоте 20% для российского вина в винной карте ресторанов?

Я за здоровую конкуренцию. Насильно мил не будешь. Если мы будем делать качественный продукт и люди станут искренне проявлять к нему интерес, то ничего специально и не придется делать. На мой взгляд, более полезной была бы отмена экспортной пошлины.

Что, на ваш взгляд, лучше всего работает в продвижении вина?

Для меня большое значение имеет грамотная дистрибуция. Мне хочется, чтобы люди полюбили наше вино так же, как любим его мы. В 2019 году наш эксперт из Австралии сказал мне: «У вас нет проблем с вином, но есть проблемы с продажей. Посмотри на полный склад бутылок». Тогда он посоветовал направить все силы на то, чтобы продавать вино правильно. И вот в 2020 году, когда случились пандемия и локдаун, мы начали переговоры с Simple. Сейчас у нас именно те отношения, которые я хотел выстроить с дистрибьютором с самого начала: они четко знают, что мы делаем, а мы знаем, как они будут продавать наше вино. На некоторые позиции коммерческий отдел уже дает квоту, а что-то не выпускает в продажу, чтобы не ушло с полок то вино, которое еще не полностью готово к употреблению.

Какие ближайшие премьеры вы готовите для рынка?

Однажды генеральный директор «Фанагории» Петр Евгеньевич Романишин пригласил меня посмотреть жиропалеты, где выдерживают игристое по традиционному методу. Я отказывался, а он шутил: увидишь – и захочешь так же. В итоге так все и получилось.

Мы должны были выпустить игристое по классике еще в прошлом году. Но вышло так, что два наших винодела вместе с Simple поехали в Шампань. Посмотрели там все, поговорили с местными виноделами. Приехали и сказали, что будут выпускать вино, когда убедятся в том, что оно полностью готово. Когда это произойдет, не знаю.

Еще мы решили, что у нас в линейке обязательно должен быть игристый рислинг. Прошло уже более 50 месяцев его выдержки. Надеюсь, что к осени или к Новому году оно выйдет в продажу, хотя мы и не склонны привязываться к датам.