Пятизвездочный Hotel & Ryads Barrière Le Naoura, Marrakech, принадлежащий семейной французской группе Barrière, соединяет в себе Восток и Запад, французское и марокканское. А именно на стыке культур и смешении традиций зачастую рождается что-то особо выдающееся, позволяющее взглянуть по-новому на привычные вещи.
Даже тот, кто в Марокко никогда не был, пожалуй, эту страну визуально себе представляет – уж больно много ее в европейской живописи. Марокканский пейзаж с его чистыми цветами и их контрастными сочетаниями оказал на европейскую визуальную традицию огромное влияние, много раз перегружал ее, менял оптику, трансформируя тем самым сознание западного человека.
Так случилось, например, с Делакруа, попавшим в Марокко с дипломатической миссией в 1832 году. Он вернулся из своего африканского путешествия с совсем иным восприятием цвета – как основы бытия. И сделал его, цвет, а не рисунок, как это было принято в классической живописи, первоэлементом картины. «Надо класть зеленую и фиолетовую краски в чистом виде, не смешивая их», – скажет Делакруа. И это во многом станет точкой отcчета нового искусства, которое потом мы назовем искусством модернизма. Его ярчайший представитель, один из главных поборников чистого цвета, Анри Матисс побывал в Марокко дважды за два года, с 1911 по 1913-й. Именно тут он окончательно выбрался из тесных условных рамок фовизма. Его живопись перестала быть «дикой» (что и означает фовизм), агрессивной, приобрела глубину и тонкость, наполнилась внутренним спокойствием, олицетворением которого стал синий. В Марокко есть все оттенки этого цвета – от небесно-голубого до насыщенного кобальта. Последний – это цвет мажорель, носящий имя Жака Мажореля. В Марокко этот художник-ориенталист приехал в 1917‑м, остался, построил дом, разбил сад, выкрасив все здания на его территории ярко-синим кобальтом. Сегодня Сад Мажорель – одно из чудес Марракеша. В 1980‑м его купил Ив Сен-Лоран. Этот уроженец алжирского Орана, отлученный от него навсегда после исхода из Алжира французов, без Марокко совершенно не мог существовать. В Марракеш он наведывался регулярно, здесь лечил депрессию, приходил в себя после изматывающих подготовок к модным показам, опять-таки учился сочетанию цветов, восхищался многослойными нарядами и сложносочиненными украшениями берберских женщин, чтобы потом впрыснуть это в западную моду.
Еще один «властитель дум» XX века, Уильям Берроуз, прожил в марокканском Танжере три года и здесь сформировался как писатель. Начитавшись потом его «Голого завтрака», рокеры, битники и хиппи всех мастей потянулись в Марокко в поисках нового рая на земле. В 1960‑х Эс-Сувейру, бело-синий городок на берегу Атлантического океана, облюбовал Джимми Хендрикс. Тут он услышал музыку Гнауа, сотканную из африканских, берберских и арабских религиозных песнопений и ритмов. Она повлияла на исполнительскую манеру Хендрикса, вплелась в блюз, ритм-энд-блюз и рок.
Конечно, сегодня, в эпоху массового туризма, путешествие в Марокко больше не выход в «другую реальность», как это было во времена Матисса или даже Хендрикса. С навигацией на мобильном телефоне уже невозможно «пропасть» в медине, старой части марокканского города, заблудившись в лабиринте ее узких улочек. Эта страна сегодня к туристам дружелюбна и для них безопасна. Но даже видавший виды современный путешественник оказывается здесь ошеломлен и впечатлен. И, посетив однажды Марокко, его, пожалуй, не забудет. Уж слишком эта земля яркая, разноцветная, ароматная, аппетитная, чтобы выветриться из памяти.
Марракеш, самый посещаемый город Марокко, точно предложит вам эмоциональную встряску. Его медина, окруженная крепостными валами XI века, самая большая в Магрибе и самая концентрированная по населению. Ее сердце, конечно, сук (рынок), как и положено на Востоке. В сук в марракешской медине бросаешься как в реку – с головой, мгновенно уносясь человеческим потоком в неизвестном направлении.
Этому бесконечному потоку из тел – туристов, торговцев, разносчиков товаров с тачками, их развозчиков на тарахтящих мотороллерах, – потоку из звуков их многоязычной речи, из запахов еды, специй, кожи, благовоний совершенно невозможно противостоять. Да и не нужно. Он вас пронесет по всей медине, покажет ее лабиринты из узких улочек, занесет в маленькие лавки, каждая из которых – вход в тайное хранилище восточных сокровищ, и неизменно вынесет на Джемаа-эль-Фна, пожалуй, самую безумную площадь на свете. На ней – веселье нон-стоп от заката до рассвета: обжорные ряды с ароматной марокканской едой, музыканты, танцовщики, фокусники, акробаты, заклинатели змей, расписыватели туристических тел хной. Если в этом мире все еще остался город-праздник, «который всегда с тобой», то это давно не Париж, но по-прежнему Марракеш, шумный, разноцветный и пахучий. Французы, которые больше 40 лет, до 1956‑го, имели над Марокко протекторат и потому поддерживают со страной особые связи, это точно знают. Они ездят сюда как на дачу. Так и делал Ив Сен-Лоран. Показательно, что в Марракеше он никогда не работал, он просто впитывал все, что видел: орнаменты, ткани и их фактуры, краски. И с этим багажом впечатлений отправлялся в Париж, чтобы уже там создавать коллекции, призванные совершить переворот в мире моды. Город-праздник Марракеш – место для чистого вдохновения, но никак не рабочей рутины.
Место, куда француз (и не только он, конечно) может приехать для отдохновения, в Марракеше тоже есть. В 2009 году тут открылся Hotel & Ryads Barrière Le Naoura, Marrakech. Построившая его отельная группа Barrière – компания во Франции легендарная. Это единственная сегодня в стране семейная группа, не продавшая свой бизнес китайцам, арабам или американцам и вот уже более 100 лет управляющаяся представителями одной и той же семьи. Секрет финансовой стабильности Groupe Barrière в том, что они владеют не только отелями, но и казино. В философию и практику французского шика Groupe Barrière внесла неоценимый вклад – именно при ее непосредственном участии формировался, например, образ Довиля, одного из самых известных французских курортов на Ла-Манше, в Нормандии, в 200 км от Парижа. Отель в Марракеше стал первым иностранным активом группы, и, конечно, она пришла на новую территорию со всем своим «роскошным багажом».
Отель Le Naoura расположен идеально. Он находится внутри медины, неподалеку от Джемаа-эль-Фна, но все же на достаточном расстоянии, чтобы защитить вас от ее суеты и шума. Хочется марракешского драйва – пожалуйста, 15 минут ходьбы – и вы в его центре. Нужны тишина и спокойствие – проведите день в отеле. А выходить из него и правда не всегда хочется, Le Naoura – оазис расслабления. В центре территории – открытый бассейн, который подогревают круглый год, что особенно приятно в зимне-осеннее время, когда в Марракеше солнечно, но не жарко. Делают это экологичным способом, используя биотопливо, получаемое из оливкового жмыха (а марокканское оливковое масло – одно из лучших в мире). Вокруг бассейна – главное отельное здание с 78 номерами, каждый из которых имеет собственную террасу. Не хотите плавать в бассейне у всех на виду, в Le Naoura есть еще один – закрытый, внутри огромного спа Diane Barrière (в честь Дианы Дессень-Барьер, дочери Люсьена Барьера, одного из первоотцов группы, в отелях Barrière названы все спа). Чуть поодаль от него, отдельным кварталом, стоят 26 вилл – это риады, традиционные марокканские дома с внутренним садом. Они в Le Naoura имеют от трех до семи спален, идеальны для семейного, дружеского или корпоративного отдыха и обслуживаются 24 часа приставленным к каждому риаду персональным батлером (дворецким).
Как и весь Марракеш, Le Naoura – это чистый цвет охры, один из оттенков Атласских гор, у подножия которых город расположен. К нему французский архитектор Паскаль Депре, оформлявший отель, добавил темно-коричневый – чистый цвет дерева. Охра и дерево смешиваются с чистым лазоревым – цветом марокканского неба, в тон которого в Le Naoura и бассейн. В такой контрастной, но умиротворяющей палитре расслабление не заставляет себя ждать. Дерево в Le Naoura – это прежде всего идеальный паркет в номерах. В жарком Марокко на самом деле на пол любят класть плитку. Но в Le Naoura положили традиционный парижский паркет, поэтизированный художником Гюставом Кайботтом на своей знаменитой картине «Паркетчики» 1875 года. И очень марокканский интерьер и правда стал при этом еще и неуловимо французским.
Главное же парижское место в Le Naoura – ресторан Fouquet’s. Это точная копия знаменитого брассери на Елисейских полях, 99, главного брассери Парижа, учитывая его литературно-кинематографическое наследие, любовь к нему Джойса, Габена, Годара, Шаброля и так далее, а также всей французской театральной премии «Сезар», которая ежегодно в Fouquet’s проводит свои гала-ужины. Диана Дессень-Барьер купила Fouquet’s в 1998 году, потом группа построила рядом с ним одноименный отель, а затем начала брассери множить. Сегодня Fouquet’s есть в Каннах, Абу-Даби, Нью-Йорке и Дубае. Но это не сеть, а именно форпост парижского стиля и духа. В Fouquet’s в Le Naoura два меню: почти аналогичное тому, что вы можете попробовать на Елисейских полях, созданное при участии прославленного шефа Пьера Ганьера, и, конечно, местное марокканское. За оба на кухне отвечает Хамза Афкир, который в собственной манере переосмысляет традиционные блюда. Запад и Восток в марракешском Fouquet’s можно чередовать и даже смешивать, совершая, таким образом, вкусовые вояжи за один ужин. Смесь французского и марокканского обычно получается на редкость удачная. Что доказано не только группой Barrière, но Делакруа, Матиссом и Ивом Сен-Лораном.
