Широкой общественности вы известны в двух главных ролях – инвестора и управляющего активами других инвесторов, доверивших вам часть своего капитала. Когда вы смотрите на рынки, на инвестиции с этих двух разных точек зрения, используете разную оптику?

Оптика здесь одна и та же. Когда ты работаешь как инвестор, управляя достаточно большими деньгами, и одновременно строишь бизнес, работающий с клиентами, то прекрасно понимаешь: если ты со своими стратегиями заработаешь, то заработают и твои клиенты. Поэтому глобально я не различаю то, что делаю для себя и для клиентов с точки зрения управления активами. Более того, разделять эти два подхода кажется мне неэтичным.

Единственное исключение – когда клиент настаивает на решении, стратегии или инвестиции, с которой ты сам, может быть, и не согласен. Скажем, ты как управляющий видишь отличные перспективы в акциях, но твой клиент желает быть максимально консервативным, настаивает на недвижимости или облигациях. И здесь ты, управляющий, не имеешь права ставить во главу угла свои представления о мире. Твоя задача – четко делать то, о чем просит тебя клиент. Найти для него оптимальное решение в рамках его запроса, его отношения к рыночному риску, даже если его представление расходится с твоим.

Как вы сами относитесь к рыночному риску? Как выглядит ваш личный риск-профиль инвестора?

Мне скоро уже 60, так что в инвестициях я предпочитаю делать вещи, которые при любом развитии событий меня не вышибут из седла. Стараюсь быть осторожным. В силу возраста и опыта. Все-таки за свои 35 лет на рынке я прошел 6–7 кризисов – в России и не только в России.

В то же время, не секрет, я люблю и более рискованные инвестиции, в частности фьючерсы. Но делаю это очень аккуратно, используя максимально жесткий риск-менеджмент. Предпочитаю быть более диверсифицированным и иметь подстраховки на самые разные ситуации. Теми же принципами я руководствуюсь, управляя и клиентскими деньгами.

По известным причинам соблюдать принцип широкой диверсификации при управлении большими деньгами из России стало, скажем так, непросто. Что вы об этом думаете?

Трудно вам возразить – стало намного сложнее. Если раньше у тебя был единый инвестиционный мир и ты мог, не отходя, как говорится, от кнопки, через того же брокера приобрести любые бумаги – российские и иностранные, то сегодня эти возможности закрыты. То есть колоссально выросли инфраструктурные риски, резко сузился инвестиционный инструментарий.

Но это полбеды. Беда в том, что, если подходить к вопросу глобально, у нас как у инвесторов и управляющих сместились ориентиры, маячки. Правила игры в экономике все больше определяются не объективными экономическими процессами, а геополитикой. Это вносит множество искажений.

О каких искажениях вы говорите?

При ответе на этот вопрос нельзя обойти стороной последние события в США, связанные с приходом в Белый дом нового президента. Их влиянию подвержен весь остальной мир.

В сентябре прошлого года ФРС в ответ на замедление инфляции позволила себе перейти к снижению ставок. Это моментально привело к снижению доходности американского долга и расходов на его обслуживание, дало возможность местному правительству занимать дешевле. Но инициативы и первые действия президента Трампа все перевернули. Заявленное им повышение таможенных тарифов с той же Мексикой, ограничения на въезд мигрантов – все это ведет к дефициту рабочих рук и подорожанию товаров в США. Следовательно, несет угрозу всплеска инфляции. В итоге мы уже увидели переоценку стоимости американского долга – казначейские десятилетки в начале года подскочили с 3,60–3,65% до 4,55% годовых. Это колоссальные изменения, которые влияют на все в экономике.

Другой пример – заявленное Трампом стремление вернуть производство в Америку. Казалось бы, прекрасная идея. Но для ее реализации, чтобы производить в Америке стало выгоднее, нужен гораздо более слабый доллар – примерно на 20–25% ниже его текущего курса к евро. Что на практике? Воинственная риторика нового американского лидера заставила инвесторов нервничать и по привычке бежать в «надежную гавань» – в доллар, курс которого устремляется вверх.

Таких примеров много. То есть мы видим, как действия политиков, даже их высказывания и заявленные устремления, радикально меняют картинку в экономике, сильно ее усложняют. Вносят те самые искажения, которые влияют на все. Конечно, и на нашу экономику, на каждого из нас с вами.

Как эти искажения проявляют себя в России?

Геополитика, а не объективное состояние экономики, оказывает превалирующее влияние и на наши рынки. Хотим мы или нет, Россия остается частью глобальной экономической системы. Это во‑первых.

Во-вторых, посмотрите, как сильно за последние 4–5 лет, со времен пандемии, вырос объем денежной массы. В России все это время она увеличивается темпами примерно 18–20% в год. Это кардинально искажает рыночную картинку. Поэтому, например, мы видим, как в условиях такой денежной накачки перестают привычно действовать классические инструменты денежно-­кредитной политики. Вот наш ЦБ бьется с инфляцией, задирая процентную ставку, но эффект очень ограничен: побороть инфляцию пока не удается.

Другое искажение – российский рынок труда с его аномально низкой безработицей, связанной в том числе с отъездом людей. Его последствия – рост заработных плат и все та же инфляция.

То есть Россия тоже во многом следует в русле глобальных процессов. И, повторю, не всегда эти процессы определяются чистой экономикой.

Вы сказали о глобальных структурных ограничениях в отношении денег российского происхождения. К каким последствиям это приводит? Российская финансовая инфраструктура, рынки имеют достаточный инструментарий для их размещения?

Одним из последствий санкций и инфраструктурных ограничений стала колоссальная по своим размерам репатриация частных российских капиталов из-за границы обратно в Россию.

К сожалению, для размещения этих денег пока объективно есть весьма ограниченный набор инструментов. Прежде всего это, конечно, российские акции, облигации, какие-то деривативы – это достаточно емкие и ликвидные рынки. Но то, что касается очень развитых на Западе рынков private equity, M&A, краудфандинга, венчурных инвестиций, – пока все это у нас в зачаточном состоянии.

Поэтому наш крупный инвестор в несколько затруднительном положении. Посмотрите, например, как взлетели цены на российскую элитную недвижимость. Это связано и с возвращением многих обеспеченных людей из-за границы, и с тем, что недвижимость традиционно занимает большую долю в их портфелях. То есть, в известном смысле, она безальтернативна.

Гэмблинг в пузырях

Большой перевес в сторону недвижимости, инструментов с фиксированной доходностью – характерная черта диверсифицированного портфеля хайнета, собранного на принципах классической портфельной теории. На ваш взгляд, в нынешних аномальных экономических условиях такой подход по-прежнему актуален? Скажем, как соблюдать принцип широкой диверсификации, если вы ограничены санкциями? Или какой смысл держать фиксы в долгосрочной перспективе с нынешним уровнем инфляции?

Парадоксально, но наш мир при всей его хаотичности стал более предсказуемым – всегда знаешь, какой будет реакция рынков на то или иное высказывание политиков. Но если говорить серьезно, то для меня классический подход к портфельным инвестициям ни смысла, ни актуальности не утратил. Диверсификация же как элемент персонального риск-менеджмента именно сегодня как никогда актуальна.

Дело в том, что факторы значительного риска связаны и с геополитикой, и с инфраструктурными ограничениями, и с невероятными колебаниями валют, процентных ставок, цен на сырьевые товары, прыжками отдельных корпораций. Значит, если мы кладем деньги в одну корзину, то, по сути, занимаемся гэмблингом. А этого делать нельзя ни при какой ситуации – это глупо. А если мы говорим об управлении чужими деньгами – преступно.

Но разве не гэмблинг в принципе инвестировать на рынке, где одни только пузыри?

Не могу согласиться с тем, что рынки сейчас – это одни сплошные пузыри. Пузыри – да, но, как говорится, есть нюансы.

Посмотрите на российский фондовый рынок. Даже после бурного роста с конца прошлого года по основным мультипликаторам он по-прежнему раза в три дешевле очень дешевого китайского рынка и по некоторым моментам раз в 10–15 дешевле рынка США.

Хорошо, но американский-то рынок натурально пузырь?

Во многом – пузырь. Точнее говоря, пузырь – это часть американского рынка, включающая небольшой список всем известных технологических компаний. Скажем, такие имена, как Broadcom или Nvidia, стоят сейчас 60–100 своих годовых прибылей. А, например, Palantir Technologies, связанная с передовыми разработками в сфере искусственного интеллекта, – уже 200 или 300 прибылей. Эти цены действительно запредельные.

Но есть и другие сегменты американского рынка, которые оценены по вполне разумным и адекватным мультипликаторам. Например, это компании в реальном производстве, нефтянка. Если посмотреть на оценку классических автомобилестроительных корпораций – американских Ford, General Motors, европейских Mercedes или BMW, то там вообще хочется хвататься за голову – они ничего не стоят.

Еще один рынок, который сегодня мне напоминает пузырь, – это Индия. Сегодня индийцы развиваются какими-то невероятными темпами, поэтому все закладывают в местный рынок какие-то тоже невероятные коэффициенты.

Но если избегать эти явно переоцененные секторы и рынки, при этом мыслить глобально, то сегодня ситуация оставляет широкий простор для заработка по всему миру.

Вы сами воспользовались этими возможностями? На чем зарабатывали в последнее время?

Например, на китайских акциях. Мы уже давно ведем китайский портфель, и весьма успешно. В последние годы фондовый рынок Китая проседал, но наш портфель почти не изменился в цене. Даже немного вырос. А относительно китайского фондового индекса вырос очень значительно. Но в последнее время мы осознали, что происходящие в Китае события должны кардинально поменять картинку и тренд на рынке. Поэтому мы резко увеличили инвестиции в китайские ценные бумаги. Я крайне доволен результатом – мы уже очень неплохо здесь заработали и, полагаю, сможем заработать еще. Мы и наши клиенты.

Означает ли это, что я 100% своих денег бросил на Китай? Конечно, нет. С 2–3% портфеля их доля выросла до 5–7% – это все. Почему? Потому что я как профессионал всегда задаю себе вопрос: а что, если я ошибаюсь? А не беру ли я на себя слишком большие риски?

Но без риска не бывает заработка, не так ли?

Совершенно верно. Но приведу вам другой пример. Около двух лет назад мой западный брокер предложил купить акции «Яндекса» у другого клиента – тому срочно нужны были деньги, и он продавал их недорого. Я хорошо знал «Яндекс», постоянно наблюдал за этой компанией. Видел в этой сделке возможность, которой нельзя не воспользоваться, хотя прекрасно отдавал себе отчет во всех связанных с ней рисках. В итоге я купил эти акции на сравнительно небольшую сумму, на несколько десятков тысяч долларов, и просто забыл о них на какое-то время. Но затем обнаружил, что «Яндекс» в моем портфеле превратился в Nebius. Тогда я решил ничего с этими акциями не делать, поскольку за Nebius стоял Аркадий Волож, а он абсолютно талантливый человек. Но вот когда мои акции Nebius подорожали примерно в шесть раз, я принял решение продать половину, зафиксировать прибыль.

Была ли эта сделка связана с риском? Конечно. Но, во‑первых, ее размер был не настолько большим, чтобы переживать по этому поводу. Во-вторых, я всегда занимаюсь риск-менеджментом. Всегда понимаю, насколько критична или некритична для меня та или иная сделка. В данном случае риск был оправдан. Результат – великолепная прибыль и, наверно, дальнейший потенциал роста бумаг.

Золото еще один инструмент, с помощью которого принято снижать риск в портфеле. Как вы смотрите на этот актив? Чем объясняете его невероятную динамику?

Рекордный рост цен на золото связан с неопределенностью в мире, расту­щим недоверием к фиатным деньгам на фоне рекордного роста денежной массы, о котором мы сказали. Добавьте к этому огромный спрос на золото со стороны центральных банков. Прежде всего Народного банка Китая, который последовательно перекладывает резервы из американских казначейских бумаг в золото. Другими словами, все ищут надежную альтернативу, защиту в нашем неспокойном мире и находят их в золоте. В том числе и в цифровом – в биткойне.

Золото, несмотря на достижение цены исторических хаев, по-прежнему остается хорошей инвестицией на обозримую перспективу?

Давайте так: через золото мы миллиардерами не станем. Спрос на него остается стабильным, золота в мире много, а по таким ценам производители начинают увеличивать добычу. То есть тренд на умеренный рост золота остается, но большого апсайда в нем я не вижу. Мой прогноз по золоту на этот год – в среднем 3–3,2 тыс. долларов за унцию.

Гораздо интереснее, на мой взгляд, выглядят другие драгоценные металлы. Прежде всего серебро, которое по историческому соотношению цены к золоту сегодня недооценено примерно втрое. Посмотрите, насколько за считаные месяцы в Лондоне выросли котировки компании Fresnillo. То есть большие и «умные» деньги сейчас активно вкладываются не в сам металл, а в его крупнейшего мирового производителя. Не скрою, для меня это стало определенным откровением. В золоте мы такого не видим. Котировки акций крупнейших золотодобытчиков вроде Barrick или Newmont растут, но весьма умеренно.

Наконец, очень интересно смотрится сильно упавшая в последнее время платина. В случае оживления мировой экономики я бы ждал здесь очень хорошего отскока.

Красавцы шейхи

Мы уже сказали о важности глобального взгляда на рынки. Как в нынешних условиях владельцу российского паспорта реализовать этот принцип практически?

Если речь не идет о получении второго гражданства, то, наверно, оптимальный выход – найти какие-то варианты работы через одну из дружественных России стран. Скажем, через Казахстан, Киргизию, Израиль или ОАЭ. Я сам провожу много времени в Дубае, где расположен один из офисов нашей инвестиционной компании. С недавних пор еще заинтересовался работой на местном рынке недвижимости. С партнерами создали здесь девелоперскую компанию.

Есть ощущение, что вы пошли в недвижимость Дубая в момент, когда, кажется, ажиотаж там уже начал спадать. Во всяком случае, так это видится из Москвы. Или это аберрация зрения?

Я заинтересовался этим рынком примерно три года назад, как многие. Действительно, два года назад там был невероятный, совершенно фантастический ажиотаж. Любой россиянин, у которого были деньги, считал нужным пристроить их в дружественной юрисдикции. Особенно там, где не станут задавать лишних вопросов. В общем, квартиры и виллы в Дубае разлетались как горячие пирожки – на цены особо не смотрели. Потом выяснилось, что многие совершали эмоциональные покупки. Переплатили, а теперь бегают по рынку с криками «отдайте наши деньги, и вообще нас обманули!»

Мы сделали не так. Сначала создали компанию, которая занималась продажами местной недвижимости, потому что это было актуально. И только потом, спустя какое-то время, поняли, что надо заниматься девелопментом, искать идеи именно там.

Первый построенный нами объект – четырехзвездочный апарт-­отель – мы уже продали. Сейчас строим второй. В конце января открыли продажи, и буквально за две недели у нас забронировали или выкупили примерно четверть всех апартаментов. Очень быстро наращиваем местный земельный банк: сейчас он оценивается примерно в 100 млн долларов.

И вы знаете, среди покупателей только двое россиян, включая меня самого. Все остальные – местные, саудиты, англичане, пакистанцы, индийцы, то есть очень разный, очень пестрый народ.

Сегодня Дубай – это международный хаб, куда стекаются профессионалы, богатые люди, управляющие компании, фэмили-­офисы со всего мира. Последний по времени тренд – сейчас сюда массово поехали англичане, которым на родине начали резко поднимать налоги. А еще пакистанцы. И все эти люди предъявляют спрос на недвижимость.

То есть сомневаться в перспективах Дубая, местного рынка недвижимости не приходится?

Я в них не сомневаюсь. Я просто поражен тем, как сегодня развивается Дубай. Если вы считаете его только финансовым центром, торговым, туристическим, логистическим хабом, где попутно еще добывают нефть, то это представление безнадежно устарело.

Например, я сейчас разговариваю с вами из Media City. Вокруг меня офисы практически всех крупнейших мировых корпораций: BBC, CNN, Bloomberg.

Буквально в двух шагах отсюда – Internet City. На улице все буквально пестрит известными на весь мир именами.

Дубай стал и международным спортивным хабом. Здесь теперь есть Sport City – стадионы, спортивные площадки. Со всего мира сюда прилетают команды – на сборы, тренировки, турниры.

Есть образовательный Knowledge City. Множество ведущих международных университетов со всего мира открывают здесь свои филиалы. Очень много инвестируют в образование.

Здоровье – это Health City. На днях мне нужно было пройти кое-какую медицинскую процедуру. Приехал в клинику, которую открыли мои старые коллеги по «Третьему Риму», где я когда-то имел честь быть старшим партнером. Все сделали без вопросов. Относительно недорого, хотя, наверно, раза в два дороже, чем в Москве.

Сейчас здесь открываются филиалы лучших мировых клиник и госпиталей. Богатые люди могут приезжать и здесь лечиться. И Дубай тихой сапой, незаметно перехватывает роль главного центра медицинского туризма у Израиля, которому сейчас нелегко.

В общем, шейхи – красавцы.

Головная боль для всех

Дубай имеет репутацию дружественной во всех смыслах слова юрисдикции по отношению к российским паспортам, российским деньгам. На вашем опыте, это представление соответствует действительности?

С одной стороны, с этим здесь все хорошо, грех жаловаться. Никаких проблем и никакой дискриминации. Отношение абсолютно ровное – к русским, к индийцам, к пакистанцам, к кому угодно. То есть шейхи очень умно используют ситуацию, дают при этом жить абсолютно всем – и заниматься бизнесом, и чувствовать себя комфортно. Но хотят делать это в комфортном режиме и для себя самих, с учетом собственных интересов, что абсолютно правильно.

Мы прекрасно понимаем, что дубайцам совершенно не хочется ссориться с американцами, потому они ведут себя очень рационально. Никакой дискриминации, но ты докажи, что у тебя все белое и чистое. Короче, дай нам кучу бумажек, чтобы мы могли ими обложиться, чтобы самим в случае чего не иметь проблем. То есть ребята умеют красиво маневрировать. Ну и правильно, и очень рационально.

Насколько сложно с русским паспортом открыть в Эмиратах компанию, получить банковский счет, переводить деньги?

Зарегистрировать компанию гражданину России – нет проблем, никаких вопросов вообще. Трансферты – тоже пожалуйста. Хотя местные банки, конечно, – это стихийное бедствие. Пройти местный комплаенс – это отдельное приключение, большая работа и огромная головная боль.

Но не надо думать, что это проблема только для русских. Это такая же проблема и для местных. И ничего с этим сделать нельзя. Если пойдете жаловаться, то в ответ только вздохнут и разведут руками.

Переезд в Дубай в 2025 году – хорошая идея?

Трудно сказать – у каждого своя история. Если говорить про цены на недвижимость, то они продолжают здесь потихоньку расти.

С точки зрения безопасности не все так однозначно. С одной стороны, Дубай, Абу-­Даби – одни из самых спокойных и защищенных городов мира. Здесь нет преступности как таковой.

С другой стороны, ОАЭ расположены в регионе, который, скажем так, небезопасен. Хотя это и не мешает приезжать сюда большому числу тех же иранцев, которые так же, как все, делают в Эмиратах свой бизнес. Здесь работают иранские банки. Есть авиарейсы из Тегерана, которые, бывает, без малейших эксцессов прилетают практически одновременно с рейсами из Тель-­Авива. Но дать гарантию, что в будущем ничего здесь не изменится с точки зрения безопасности, наверное, невозможно.

Конечно, в ОАЭ по-прежнему очень комфортный налоговый режим. Если ты что-то делаешь для регионального рынка, у тебя 5% НДС. Налог на прибыль – 9%. Это немного, хотя раньше его не было совсем. Налоги на персональные доходы – ноль. Но переживать за местных не надо: свое они берут через высокие цены на все, оборотные налоги на торговлю. В накладе никто не остается.

Человек многих ипостасей

К каким целям в этом году идете вы сами? Что способно доставить вам радость? Сделает счастливым?

Я сейчас могу рассказывать вам про те цели, которые я ставлю в своем бизнесе и прочее в том же духе. Но прежде всего мы люди. Видеть трагедии в Европе, на Ближнем Востоке больно любому нормальному человеку. Очень хочется, чтобы они поскорее закончились.

Конечно, хочется, чтобы взлетел российский фондовый рынок. Честно говоря, я рассчитываю, что это произойдет.

Хочется, чтобы выстрелил мой медийный проект Bitkogan, который я, оставаясь инвестбанкиром, активно развиваю уже несколько лет. Сегодня моя аудитория – примерно 1,6 млн человек. Хочется, чтобы она росла, хочется иметь возможность общения с аудиторией. И главное – чтобы те идеи и те мысли, которые мы даем людям, помогали им разумно распоряжаться собственными деньгами.

Почему это вам так важно?

Когда-то я задумался: а в чем моя миссия? Что я могу реально сделать в этой жизни? Могу ли я остановить вой­ны? Или спасти этих несчастных израильских заложников, маленьких детей, которых не удается вызволить из плена? Нет. Очень хочу, но не могу. Но вот точно я могу сделать одно – использовать свой многолетний опыт на рынках, в инвестициях, чтобы помочь максимально широкому кругу людей не делать глупостей – не терять свои деньги, сохранять их, распоряжаться ими разумно. Повышать пресловутую финансовую грамотность. Если получится сделать это взаимовыгодно и с прибылью, будет здорово.

Как собираетесь на этом заработать?

Есть планы вывести медиасистему Bitkogan на IPO. Для меня это стало бы большим счастьем. Хотел бы, чтобы она стоила сотни миллионов долларов. Думаю, она может столько стоить. Хотя прийти к этой цели, – конечно, большой для меня вызов.

Медиаменеджер еще одна ваша роль в дополнение к тем двум более известным, с которых мы начали наш разговор. Но ведь есть и другие?

В действительности их намного больше. Конечно, я и инвестбанкир, и бизнесмен, и девелопер, и медиаменеджер, эксперт и комментатор в СМИ. В недавнем прошлом я профессор Высшей школы экономики, в которой проработал 18 лет. Причем много раз, по мнению студентов, признавался лучшим профессором.

В молодости я хотел поступать на журналистику в МГУ, но в итоге окончил финансовую академию. А еще я хотел быть артистом, играл на сцене в театральных студиях и даже в кино. Еще одна важная для меня роль сегодня меценат.

В каждой из этих ролей мне интересно реализовывать себя и свои идеи. Интересно делиться всем этим с людьми. Даже если это не приносит денег, то дает нечто более важное – вкус к жизни. Мне очень интересно жить.