Гаяне Штоян размышляет, как брачный договор в России из индикатора супружеского недоверия превратился в действенный инструмент снижения потенциальных имущественных и наследственных рисков, и описывает реальный случай, когда такое соглашение помогло бы избежать долгих судебных тяжб.
Несмотря на то что институту брачного договора в России уже почти три десятилетия (возможность заключать такие соглашения появилась 1 марта 1996 года), в культурном и правовом сознании общества отношение к нему долгое время оставалось скептическим. Брачные договоры ассоциировались главным образом с меркантильностью и недоверием супругов. Но сейчас такие соглашения постепенно освобождаются от стереотипов и начинают пользоваться популярностью: неслучайно, по статистике Федеральной нотариальной палаты, количество заключаемых в России брачных договоров с каждым годом стабильно увеличивается.
На мой взгляд, это говорит о более осознанном подходе к браку и стремлении людей сохранить семейные ценности, как моральные (проявление заботы друг о друге), так и финансовые (управление благосостоянием семьи). Очевидно, эта тенденция идет из предпринимательского сообщества: владельцы бизнеса достаточно активно и успешно используют брачный договор для минимизации риска раздела доли в уставном капитале при расторжении брака, предусматривая, например, что доля является личной собственностью одного из супругов и согласие второго на совершение сделок с ней не требуется. Брачный договор также может стать барьером для потенциального дробления долей между наследниками в случае смерти собственника доли.
От теории – к практике. В 2022 году ко мне обратилась доверительница с просьбой представлять ее интересы в наследственном деле, открытом после смерти ее отца. Отец, будучи состоятельным человеком, приобретал имущество на имя своей новой супруги. Из-за этого изначально в наследственной массе не оказалось фактически никаких активов, за исключением нескольких банковских счетов. А так как брачный договор между супругами не заключался, в судебном порядке удалось доказать, что приобретенное в период брака на имя супруги имущество является совместно нажитым, и, как следствие, половина доли в праве собственности на каждый совместно нажитый объект подлежит включению в состав наследственной массы. Доводы супруги о том, что все данные объекты приобретались супругом в ее личную собственность, были оценены судом критически, поскольку между супругами брачный договор не заключался и правовой режим имущества не изменялся.
В результате наследственного спора супруга наследодателя и его дочь от предыдущего брака стали долевыми сособственниками во всех объектах недвижимости, что в дальнейшем привело к судебным спорам о порядке пользования данными объектами недвижимости. Избежать длительных судебных тяжб мог помочь брачный договор, который заранее установил бы, какие объекты находятся в личной собственности каждого из супругов.
Режим раздельной собственности, который супруги могут установить в брачном договоре, способствует тому, что имущество, зарегистрированное на имя наследодателя, не будет являться совместно нажитым. Следовательно, супружеская доля в таком имуществе не будет выделяться, а наследодатель будет обладать свободой выбора завещать свое личное имущество полностью тем наследникам, которым он пожелает (с учетом ограничений, установленных статьей 1119 Гражданского кодекса РФ).
Здесь стоит особо подчеркнуть, что брачный договор заключается только на один случай прекращения брака – его расторжение. Для распоряжения активами на случай смерти одного из супругов им следует воспользоваться другими инструментами (завещание, в том числе совместное, или наследственный договор).
